…Утро поющее, по-июньски трепещущее, вибрирующее неумолчным птичьим многоголосьем, на все лады звенящим, бьющим через край от избытка личного счастья бессчетными щебетами, свистами-посвистами, в россыпи писков, журчании, свирелей и флейты… с вышины, нижины с, – из садов, из дебрей и куп, из приречных кущ, из ворохов душистых трав муравных, немятых, нехоженых…
Проявилось во свете встающего солнца, едва хранящее жизнь, с десяток домов, сельцо Красная Речка Марийской глубинки со всеми его окрестностями. Обнаружились нарядным зеленым сарафаном привольно раскинувшиеся поля и луга с березовыми перелесками, тенистыми рощами, полными ягод, с большими и малыми речками, с оврагами и холмами под необозримым, зорко пасущим свои белоснежно-кучевые стада голубым сверкающим небом… Упоительное место, обласканное природой, созданное, казалось бы, специально для полноценного земного бытия человеческого, венчает видимый за несколько верст округ статный кирпичный храм, переживший на своем веку и Гражданскую войну, и коллективизацию, и всю, без разбору, советскую власть, во времена которой служил затаенно и терпеливо в качестве надежного зернохранилища.
…..
В конце 80-х годов ХІХ века на месте ветхой деревянной церкви святых Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев на средства здешних купцов мастера артельщики приступили к возведению нынешней церкви, используя заготовленные крестьянами (из местной же глины) пятьсот тысяч штук кирпича. В 1892 году был сначала освящен правый придел в честь иконы “Утоли моя печали”, а через четыре года, левый, в честь святых равноапостольных Константина и Елены. Долгое время внутреннее пространство храма покрывалось очень дорогими (это видно по кое-где сохранившимся фрагментам) росписями в стиле Владимирского собора в Киеве. Денег не жалели! Когда, казалось, все было готово к освящению главного алтаря, грянул 1917 год. Революция. Все покатилось вспять…В воскресение, при собрании верующих жителей, пришедших с родственниками и детьми, была отслужена Божественная Литургия в правом приделе храма, оклеенном бумажными иконками по дощатой перегородке, отделяющей придел от остального внутреннего пространства храма, сумеречного и безмолвного, с полуразобранными полами, почерневшими красками росписи и обнаженной нишей центрального алтаря, не освященного и по сей день в честь Соловецких святых Зосимы и Савватия чудотворцев, отцов наших.Могучий каменный храм, как раненный богатырь, он все еще держится на овеянном грустью полей деревенском взгорке, все еще держит собой эту местность, эту преданную ему округу, – воплощенная память и вера ушедших, потрудившихся на земле поколений, их завещанная нам на века святыня.
Есть человек, который взял на себя устройство всей кровли, – десятки лет храм стоял без крыши, защищаясь от непогоды одной внешней кладкой кирпичного свода, сплошь щербатой от многих дождей и снегов.
Есть вера у настоятеля, что Господь пошлет жертвователей и делателей, и дом Его предстанет когда-нибудь в своем достойном законченном виде.
И нельзя удержаться от чувства, что все это сбудется, и начинает казаться, и чудится, как плывет с колокольни вечерний звон, благословляя живущих и умерших радуя.
В Марий-эл над Красной речкой
Рассказ Максима Яковлева
Источник
(112)