Чтоб доказать, как важны путешествия ко святым местам, следует только прочесть жития святых. Редкий из строжайших пустынников не странствовал во Иерусалим. Видеть святые места, поклониться им, прославить на них дивного в судьбах спасения нашего Бога и принести Ему там свои молитвы — это во всех веках христианского мира оставалось особенным предметом богопочтения.
Во времена святого Златоустого подобные путешествия достигали такой силы, что не только народ и вельможи, но даже и императоры поставляли себе в священную обязанность, отложив свое царственное величие, посвящать себя паломническим трудам (Беседа 26 на Второе послание к Коринфянам.
Значит, кто странствует ко святым местам, тот получает великую пользу, тот заблаговременно в лице святых, именами которых прославлены самые места их земного жительства, готовит и здесь себе во всяком случае сильных помощников, и теплых предстателей о спасении своем пред Богом в день последнего Суда.
«Что ж из всего этого?» • спросите вы. А то, что и мои путешествия по Святой Горе и на Святую Гору, может быть, имеют своего рода цену и достоинство и — как знать! — даже для вас, при чтении моих афонских писем, остаются иногда не бесплодными. Поэтому в каждый раз, как только случится мне куда-нибудь пройтись на Святой Горе, я делюсь с вами моими чувствами и в самых верных, хотя и слабых чертах передаю то, что вижу здесь и что слышу.
Впрочем, скажу по совести, что я хотя и люблю историю, то есть исторические статьи читаю с полным удовольствием, но писать вполне исторически, хотя бы и о Святой Горе, как угодно, — не берусь, потому что история для меня и скучна в своих археологических изысканиях, и неизмен и ма в точности и верности своих событий: она требует строгой истины и неумолимой правды.
Чтоб выполнить эти условия, вы знаете, что необходимо иметь к тому удовлетворительные средства и возможность; между тем я — в полном значении слова — — здесь инок; а потому, доверяя рассказам старческим, особливо рассказам самовидцев, тем и довольствуюсь и, по сличении их с историей, передаю вам без всякого со своей стороны прибавления.
Стало быть, цель моего путешествия на Святую Гору и по Святой Горе решительно не историческая, а более — аскетическая. Это правда. С ранних лет моей жизни, начитавшись Четьи-Минеи и Пролога, я дал себе слово и поставил в правило, если угодно будет Господу, посетить святые места Палестины, Афона и русские. Бог видел непорочность и чистоту желаний юношеских;
Он благословил предположения моего детства и пламенное желание — видеть здешние пустыни и надышаться райским дыханием расцветов афонского аскетичества, и вот я теперь — счастливейший из паломников своего времени. Счастливейший потому, что никто из случайных путешественников не оставался так долго на Святой Горе и не проникал так глубоко во внутренность потаенных пустынь Афона, как я; потому что и отец архимандрит П-рий, и профессор К. У. Г-ч смотрели на Святую Гору с исторической только стороны, а потому и не изучали современного здешнего подвижничества. Но это в сторону.
Из книги Афон 1847. Письма святогорца Часть IV Иеросхим. Сергий Веснин
(70)