Храм Всех Cвятых в земле Российской просиявших. Горненский женский монастырь. Иерусалим
В наступивших сумерках застыли кипарисы. Их темные кроны неподвижно, как свечи, стояли стеной над Горним монастырем, охраняя покой его насельниц. Включив свет, я стал разбирать старые иконы конца позапрошлого века. Это были келейные иконы покойных сестер. Много было бумажных, хромолитографических, маленьких и больших, потускневших, пожелтевших от времени, залитых воском и маслом, закоптевших от свечей, немало было и намоленных образков. Перед ними молились горненские сестры. Они освящены благодатным воздухом Святой Земли. И это для меня было дорого. Мое дело было где-то рамку исправить, что-то краской подновить, подклеить, залевкасить, позолотить. Были и большие иконы, писанные маслом, темперой, незаконченные, стертые, облупившиеся от сырости каменных домов, потемневшие от времени, копоти и лаков. И ими надо было заниматься. Были и металлические ризы, оклады, как их называют, и ризы, вышитые бисером покойными сестрами. Под них надо было писать новые образа, потому что прежние куда-то исчезли. Много было пустых, покалеченных рам, — и им надо было уделить внимание. Ведь любая икона в раме смотрится лучше, а стекло сохраняет лик от копоти.
За этим занятием и застала меня одна из сестер обители. Она пришла, чтобы попросить меня вставить для нее образ в рамку, а в благодарность за это подарила мне шоколадку, нашу, русскую, привезенную паломниками, с изображением церкви Покрова-на-Нерли. Шоколадка лежала на столе только сутки. В ночь случилось у меня рожистое воспаление ноги, и я хотел отдать эту шоколадку медсестре-труднице Галине, которая делала мне укол, но забыл. На другой день понес я письма одной монахине, которая улетала на Родину в Россию, и заодно положил в карман шоколадку. Думаю: «В благодарность за услуги отдам ей». Но та отказалась от этого дара, и я попросил ее дать мне свой адрес и телефон. Бумаги не оказалось, и мне пришлось записать номер телефона прямо на шоколадной обертке в уголке.
Увидев Галину на следующий день, я отдал ей шоколадку, позабыв про номер телефона. Галина в тот же день встретила схимонахиню Захарию — большую молитвенницу, у которой был День Ангела, и подарила ей мою шоколадку. «Какая красивая обертка, — разглядывая шоколадку, сказала схимница, принимая дар. — Спаси, Господи, за подарок». Мать Захарию под руку вела молодая послушница Таня. Когда они поднялись в гору, на которой стоял ее домик, мать Захария, немного отдохнув, протянула руку с шоколадкой послушнице: «Возьми — съешь. Ты — молодая, а мне старой не полезно и даже вредно». В простодушии старицы чувствовалась доброта и наивность. Послушница молча, робко взяла шоколадку и, раскланявшись, пошла домой.
Таня не спешила съесть дар старицы, а положила в холодильник. Да к тому же была пятница, когда запрещается есть скоромное. Рядом стоял гостиничный дом, в котором были в это время всего двое гостей из Москвы — Людмила с болящим сыном Игорем, которому предстояло сложное лечение в госпитале Хадаса. Бледный, не по годам умный, смиренный отрок всегда ходил в храм и там усердно молился Божией Матери об исцелении. Часто причащался Святых Христовых Таин и вызывал искреннюю любовь сестер монастыря и матушки игумении Георгии. Ему-то и решила отдать мою шоколадку послушница Таня. Но по своему состоянию здоровья Игорек имел плохой аппетит, и ему захотелось подарить эту шоколадку мне. И когда я предложил ему зайти ко мне за Библией, которую он очень хотел читать, Игорек пришел с моей шоколадкой, которую я узнал по номеру телефона в уголке. Я удивился этому чуду любви и съел ее в праздник Матери Божией, вспомнив старый рассказ о том, как одно яблоко гуляло по всему монастырю, пока не пришло обратно к хозяину. Вот такие маленькие чудеса встречаются на Святой Земле, можно сказать, каждый день. Единственное, за что я укорял себя, это за то, что не замкнул цепочку любви — не вернул шоколадку той сестре, что подарила ее мне в благодарность за рамку для образочка.
Иеродиакон Никон (Муртазов)
Источник
(93)