Помедли, вечер быстротечный,
И дай ко Гробу подойти!
О, Свете тихий, Свете вечный,
Явися сердцу на пути,
И как за хлебом в Еммаусе
Открылся ты ученикам:
Так ныне в храме, Иисусе,
В пречистых тайнах, сниди к нам.
Темнеет; спешно в храм священный
Я новых путников ввожу
И сам невольно умиленный
К часовне гроба подхожу.
Как всякий раз на сердце ясно
Пред ней, таинственно — родной,
Зовущей, блещущей прекрасно,
Вечерней праздничной порой!
Вся разноцветными огнями
И образами, и цветами,
И ароматами манит,
И в сердце память шевелит
О светлом утре воскресения.
Забыв себя, забыв про все,
Стоишь вдали и с отдаленья
Не наглядишься на нее.
Под кровом мраморной твердыни,
Святым огнем озарена,
Хранит сокровища она
Неизглаголанный святыни.
И всякий вечер перед ней
Народ скорбящий, утомленный,
Единой верой оживленный,
Как рой толпится у дверей.
Ах, что за сонмы миллионов
В те двери малые вошли,
И сколько горя внесли, стонов,
И сколько мира унесли!..
Ковчег молитв непрестающих
От всех народов, всех веков,
Ковчег чистейших слез, текущих
Без оскуденья и без слов,
Как хороши твои виденья
В глухую ночь, в огнях златых
Как сердце трогает моленье
Твоих поклонников простых.
Вот — босиком идет робея;
Та на коленях лишь ползет;
А та, войти как бы не смея,
Себя лишь в грудь тревожно бьет;
А тот глядит, очей не сводит,
Непрерываемо крестясь;
А вот сияющий выходит
И плачет, тихо умилясь:
Святая цель усилий строгих
Свершилась: взор его блестит,
Свеча — смиренный дар убогих —
На гробе Господа горит;
Он помолился там о кровных,
О всех скорбящих от потерь,
О чуждых, любящих, виновных:
И как легко ему теперь!
И сколько лиц на этом бденьи
Святыни храма посетят
И вновь, в душевном нетерпеньи,
Ко Гробу дивному спешат,
Прислонятся в угле свободном
И долгие часы при нем
Сидят на мраморе холодном,
Пылая внутренним огнем,
И вдруг Бог знает — как сберется
Внутри часовни хор певцов
И перед гробом песнь несется
Душевных русских голосов.
С каких концов все эти люди?
Давно-ль сошлись между собой?
И вот одним полны их груди,
И вот все молятся семьей.
Как много женщин в этом хоре,
С слезой, дрожащей в взоре,
С любовью в сердце: искони,
Где дышет вера, там — они!…
Стою, молчу, лишь смотрят очи,
Да мысль в минувших днях снует;
И незаметно час полночи
Перед гробницей настает.
Бледнеет свет; везде молчанье;
Кой где лежат утомлены;
Притихло самое дыхание…
И вдруг средь общей тишины,
Раздастся целый ряд созвучий:
Чистейшим звуком серебра
Звонят — гремят колокола,
А так гудит орган певучий,
Кимвалы звонко дребезжат,
И друг за другом звуки льются,
И к небу стройные несутся,
Зовут тебя, неспящий брат.
И всюду слышится моленье,
Благоуханье фимиам,
И ярче свет, и наше пенье
Порой звучит на целый храм.
О, в эту пору храм великий —
Весь сладкозвучный Божий стал:
Там хвалят Господа языки,
И звон, и песни, и орган.
И эта смена звона, пенья,
И музыки, и языков
Всегда рождает впечатленья
Неуловимыя для слов.
Но чуешь — сердце пламенеет,
И подымается душа,
И на нее любовью веет,
И как молитва хороша!
И полный внутреннего света,
Стоишь у гроба недвижим
И думаешь: не сон ли это?
И молча падаешь пред Ним!
Ах, если б сон сей жизни продлился,
А жизнь моя была лишь сном!
Ах, если б я хоть здесь явился
Достойным Господа рабом!
И плачешь, душу раскрываешь
Тогда пред гробом дорогим,
И место там свое другим
Как неохотно уступаешь!…
Часовня вся горит огнем,
Но в полусвете храм великий,
И чуть видны святые лики
Перед высоким алтарем.
И вот светильником смиренно
Оттоле братия идут,
И литургию умиленно
У гроба Господа поют!
И гроб и жертва!… Брат скорбящий,
Приди и стань здесь в этот час:
И ты пред жертвой настоящей
Заплачешь сладко, преклонясь,
Ты примешь мир необычайный,
Когда сподобит благодать,
На живоносном гробе, тайны
Животворящие принять.
О, ты почувствуешь в ту пору,
Как будто здесь Спаситель сам
Преподает, Незримый взору,
И плоть и кровь твои устам;
И пламенеешь ты, и дышишь
Святою радостью небес,
У Гроба Господа ты слышишь,
Что Он в душе твоей воскрес.
И раз причастником ты будешь
Пред светлым гробом, в час ночной,
Ты и до смерти не забудешь
О гробе том, о ночи той…
Обедня до света проходит,
И ранним утречком народ
Из храма Божьяго выходит
На труд, исполненный забот.
Храм опустел; под сенью свода
Одна часовня лишь стоит
И все моления народа
На Гробе Господа хранит.
Иерусалим
1873 г. август
С. Пономарев
(191)