Дневники Николая II позволяют восстановить эпизоды пасхальных празднеств при дворе последнего русского императора. В записях 1894 г. мы видим великого князя Николая Александровича в одну из самых счастливых его пасхальных недель, когда наследник Российского престола с блестящей свитой приезжает в Кобург просить руки Алисы Гессенской: «Накануне Пасхи в Великую Субботу отправились вчетвером тетя Элла (великая княгиня Елизавета Федоровна), Аликс (Алиса Гессенская), Сандро (великий князь Александр Михайлович) и я покупать всякие пустяки для прятания в яйца. Хотя дождь не переставал лить, очень веселились и смеялись… В 5 часов приехал фельдъегерь с дорогими письмами из дому, с орденом и с чудесными подарками для Аликс от Папа и Мама и пасхальными яичками. Много радости они доставили нам обоим».
В первые годы царствования молодой государь с супругою по установленному церемониалу в пасхальную полночь возглавлял шествие в пышном кортеже по парадным залам Зимнего дворца к Большой церкви, совершая все положенные ритуалы торжественного богослужения. Он часто лично участвовал в выносе плащаницы. На заре, по окончании литургии, царское семейство собиралось для пасхальной трапезы с куличами, пасхами и крашеными яйцами в великолепной Малахитовой гостиной, примыкавшей к личным покоям императора. Николай писал в дневнике: «Легли спать около 4 часов утра, когда заря уже занималась… В 11.30 часов началось христосование со всеми людьми в Малахитовой; почти 500 человек получили яйца». В последующие дни продолжались поздравления, христосования, раздача даров родственникам, придворным чинам, свите, служащим дворца, число которых достигало тысячи человек.
Прошли годы… В 1913 г., когда отмечалось трехсотлетие Дома Романовых, царская чета и их пятеро детей праздновали Пасху в Александровском дворце Царского села.
В годы войны император празднует Пасху в разлуке с семьей в военной ставке в Могилеве, со штабными посещает пасхальные богослужения. В Страстную субботу он записал в дневнике: «Получил пасхальные яички от дорогой Аликс и детей…. Около полковой церкви в березовой роще я христосовался с казаками и нижними чинами всех частей, стоящих в Могилеве — всего 860 человек».
Пасхальное яйцо — этот символический дар, окрашенный в цвет крови Спасителя — было уже не опосредованным символом, а обретало особое значение на фронтах, где лилась кровь солдат. И в светлый праздник Воскресения оно рождало надежду на спасение и искупление грехов личным подвигом мужества и самопожертвования. Пасхи военных лет царская семья проводит на фронтах и в госпиталях, христосуясь с солдатами и раздавая им подарки.
Строгие пасхальные яйца военных лет отличаются простотой и лаконизмом отделки. Если в предшествующие годы изготавливалось 4000 — 5000 фарфоровых яиц, то к Пасхе 1915 г. был представлен 10131 экземпляр. Большинство их было украшено вензелями императрицы Александры Федоровны и наследника Алексея Николаевича.
В годы Первой мировой войны появились также яйца с вензелями царских дочерей и сестры императрицы, великой княгини Елизаветы Федоровны. Все они занимались благотворительной деятельностью, ухаживали за ранеными и, конечно, одаривали их на Пасху. В это время в ведомостях фарфорового завода появляется новый адрес: доставка в лазарет.
В годы войны начали делать специальные белые яйца с красным крестом и датой под ним — для поднесения раненым.
Пасху 1917 г. Императорская семья встретила в заточении в Александровском дворце Царского Села.В Светлое Воскресенье Александра Федоровна «давала им фарфоровые яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 человек».
Печальной была последняя Пасха в жизни императорской семьи в доме Ипатьева в Екатеринбурге, где в ночь на 17 июля 1918 г. они были расстреляны большевиками. Николай II писал о морозном и пасмурном дне Пасхи 1918 г.: «По просьбе Боткина (семейного врача Романовых) к нам впустили священника и дьякона в 8 час. Они отслужили заутреню скоро и хорошо; большое было утешение помолиться хоть в такой обстановке и услышать «Христос Воскресе»… Утром похристосовались между собою и за чаем ели кулич и красные яйца, пасхи не могли достать».
(43)