Святой Иоанн Дамаскин писал, что «святые и при жизни исполнены были Св. Духа, когда же скончались, благодать Святаго Духа присутствует и с душами, и с телами их в гробницах, и с фигурами, и со святыми иконами их, — не по существу, но по благодати и действию».
Зачем идти к святыне? Если Бог — Дух, зачем прикладываться, разве нельзя помолиться издалека, что же, Бог не услышит? Как «передается» благодать? И можно ли нести фото близких?
— Ну, смотрите: вот приезжает к вам очень дорогой для вас человек. Можно, наверное, помахать ему издалека. А можно подойти и пожать ему руку.
Святыня — это не просто останки, вещи, чудотворные иконы или какие-то предметы, которыми святые пользовались при жизни.
Все, что связано со святыней — это событие, связанное с жизнью святого в Царстве Божием, и может быть, с моей жизнью на земле.
И в этом свете вопрос, зачем идти к одной святыне, частицы которой есть в других храмах, получает новый смысл.
Я сам в какой-то мере поддался этому соблазну и начал рассуждать так же «технологично»: есть в одном месте, зачем же бежать в другое?
Когда в 2011 году к нам в Москву привозили Пояс Пресвятой Богородицы, я тоже сначала так подумал: ну что, я служу, причащаюсь, к частице Ризы Богородицы в Соборе Христа Спасителя прикладываюсь регулярно. И когда меня от Патриархии послали на послушание беседовать со стоящими в очереди в храм Христа Спасителя, и я прикоснулся к Поясу, я понял: это же Богородица приехала! Сама Пресвятая Богородица пришла в нам! Как же не пойти, не встретиться с Ней?
То, что Ее Пояс привезли в Россию, причем впервые, — ведь это сюжет из Ее жизни, совершенно новый сюжет, событие, которое происходит здесь и сейчас! Да, Она присутствует в Москве и в других святынях, но впервые Ее Пояс был вывезен с Ватопеда, горы Афон, Ее удела. Это Она о нас так сегодня позаботилась, так выразила свою любовь!
Думаю, так и с мощами святителя Николая.
Ведь для христианина время — категория нелинейная. Когда мы празднуем Благовещение, мы же не просто вспоминаем, как более 2000 лет назад архангел Гавриил принес Деве Марии и всему миру Благую весть. Мы празднуем это как Благую весть, которую мир получает вновь и вновь!
Как и другие праздники, как и Воскресение Господа мы не просто вспоминаем за каждой литургией, а приобщаемся Его воскресению.
Вот, например, икон Богородицы очень много, но каждый ее образ — это событие в Ее исторической жизни, Ее участие в жизни какого-либо человека.
И человек чувствует это, хотя и не всегда может объяснить, почему ему так хочется прийти, вроде нет конкретных просьб. Но есть радость встречи.
Я потом очень благодарил Бога за то, что меня туда направили в эти дни. Я смотрел на людей и думал, что сам бы поленился прийти, сидел бы и умничал, а когда все увидел, то понял, что происходит, какой я бесчувственный.
— Вот побывал человек в Иерусалиме, приложился ко многим святыням, а тут в Москву тоже привезли святыню, — надо идти «обновлять благодать»?
— Разве мы не регулярно молимся, исповедуемся, причащаемся? Когда мы после причастия грешим и теряем благодать, мы с сожалением о своих грехах приносим покаяние и укрепляемся Святыми Христовыми Тайнами.
Во всем этом есть повторяемость. Вся жизнь в Церкви строится по определенному кругу: суточному, годичному. Повторяются службы, праздники.
Наша человеческая природа энтропийна, человеку свойственно забывать, остывать.
Мы сейчас помним, переживаем, а в какой-то момент нам для укрепления и поддержки опять необходимо вернуться в то же символическое окружение, чтобы снова понять, как общаться с Богом.
Мы нуждаемся в восстановлении и обновлении своих сил, очищении своей памяти. Не случайно святые отцы называют исповедь вторым крещением, когда восстанавливается мир человека с Богом, с Церковью.
— А если у человека нет личных отношений с тем святым, мощи которого привезли, нет никакого особого чувства близости? Но этот святой велик, все идут. Может человек сохранить дистанцию или это будет как-то неблагочестиво?
— Это будет искренне. Бог видит наше сердце и лучше понимает, что у нас на душе, чем мы сами. Не всегда можно понять, надо или не надо идти к святыне.
Общение с Богом происходит на глубоко личном уровне, а каждый человек уникален. И что именно происходит в тайне общения души с Богом, никому не ведомо.
Какой этап отношений сейчас у человека с Богом — кто точно на это ответит? Никакие схемы здесь не подходят, они могут быть только ориентирами.
Один мой знакомый считал приезд Пояса не то что пиаром, но все же некой акцией. Но к Поясу пошел, сохраняя при этом скепсис.
А когда приложился, с ним произошло невероятное: он ощутил такой мир в душе и любовь к нему Пресвятой Богородицы, что словами почти ничего не мог выразить, кроме восклицаний: «Как хорошо!».
Вот то, чего мы, православные, порой боимся, помня о хранении чувств, трезвении и пр. А тут не сработала защита, пробило этого скептика, потом он так радовался, как ребенок. Человек этот много лет уже в Церкви.
Но и хорошо, что мы всего не знаем, потому что в противном случае возникал бы соблазн свести все к схеме, превратить в технологию. Господь хранит тайну, потому что он уважает нашу свободу.
Священник Максим Крижевский, старший преподаватель кафедры Культурологии ПСТГУ
Источник
(42)