Праздник Успения Пресвятой Богородицы… Престольный праздник Псково-Печерского монастыря. Тысячи паломников тянутся сюда из разных уголков России. Сотни разноцветных платков, тысячи зажженных свечей…
Народу так много, что нам приходится теснее прижиматься друг к другу.
***
«Люди добрые, пропустите… Прошу, пожалуйста, дайте дорогу, люди добрые… Я должна Ее увидеть…» – слышится издалека слабый старушечий голос.
Я невольно оборачиваюсь и вглядываюсь в разноцветную массу верующих. Маленькая, сухонькая, морщинистая старушка пытается пробиться сквозь тысячи людей, просовывая между ними хрупкие руки-веточки в рукавах видавшего виды потертого плаща.
– Бабуль, да я что сделать могу?! Все вперед хотят! Стой, где стоишь, пока вообще не раздавили!
– Но я должна… Мне очень нужно, хоть бы глазком мне посмотреть на Нее… Только бы увидеть, пропусти, сынок, а?
– Да на кого смотреть тебе? Стой и молись себе на месте.
– Да на Нее… На Матерь Божию, на икону Ее Успения… – хлюпает бабулька.
– Да что на Нее смотреть! Молись, бабка, Она и так тебя видит! – широкоплечий высокий мужчина преграждает ей дальнейший путь.
Она замирает, и только тихие беззвучные слезы покрывают испещренное морщинами усталое доброе лицо.
Откуда сюда занесло эту бабушку? Какой путь проделала она к этому монастырю, какая беда, а может, радость привела ее на этот праздник?
Я вдруг вспоминаю евангельскую женщину, страдавшую кровотечением. Ибо она говорила сама в себе: если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею (Мф. 9, 21).
Возможно, ее также теснила толпа, окружающая Спасителя, а она, в слезах, изнывая от мучившего ее недуга, прорывалась все дальше и дальше вперед, шепча: «Только бы прикоснуться к одежде Его…».
Я ныряю в толпу и, крепко сжав руку маленькой старушки, начинаю выталкивать ее в первый ряд. И каким-то чудом мне это удается. Мой семилетний ребенок как раз стоит в первом ряду, и я быстро меняю их местами.
– Вон Она, – шепчу я ей, указывая на Икону Божией Матери «Успение».
Она с благоговением крестится, вытирая уголком платка нескончаемые ручейки слезинок, а затем, прижавшись к моему плечу, покрывает влажными поцелуями мою руку. Я в смущении отстраняюсь и тоже почему-то начинаю плакать.
Наше умиление сердец прерывает звонок мобильного телефона. Все еще смахивая слезы и крестясь, моя бабушка достаёт из холщовой авоськи дешевенький мобильник. На экране надпись: Дед.
– Дед, слава Богу! Я Ее видела! – кричит она в трубку.
«Как вам не стыдно! Прорвались вперед, так стойте и молитесь!» – начинают возмущаться в толпе.
«За разговоры во время богослужения посылаются скорби!» – немедленно подмечает кто-то.
И мы все затихаем, вслушиваясь в слова молитвы.
Читать полностью в источнике
(56)